I’m Better Then Rose

​

Hengstler's works are, first and foremost, the choice of and the search for new technologies of making art.Her works are models of complex technique and high quality. On the one hand, they tend to negate the artistic gesture (just as Alexander Brener, who has refused to call his last performances artistic products and whose entire work has been aimed at destroying everything artistic about them). On the other, they are marked by the trend of augmenting artistic merit and quality.

​

"The unique value of the 'authentic' artwork is based on a ritual in which it finds its primary and original application."

Indeed, the whole logic of contemporary art has led artists to try to destroy all artistic merit and to eliminate the ritual component of art. This process has continued for at least the last hundred years and has generated such "zero" levels of art as performance, object, concept and ready-made. The logical conclusion of this "tradition" may be Brener's work and his poetics of the pure gesture that is linked neither to performance nor to criminal law and that can be viewed as extremely affected disruptive behavior.

​

As to reality outside the framework of the art process, it is moving towards the anesthetization of everyday life, politics and business. Countless designers and image makers produce advertising, political propaganda and domestic objects as artworks, stripping art of its exclusive status. The response to this has been the emergence of the art of simulations, which, more systematically than pop art, has poeticized (or profaned) the "predatory things of the century." The works of H. Steinbach and A. Bickerton are examples of this process insofar as they try to dissolve themselves and lose their ritual foundations by promoting material visually to the greatest possible extent.

​

Today, these two mutually exclusive trends have effaced the boundaries between art and society. All of reality has turned into a work of art: even the choice of a unique technique does not lead to individual uniqueness. The response to such a state of things becomes the artist's laughter and cynical derision – not the search for his or her own uniqueness but for the simulation of such search; not the destruction of artistry but the simulation of such destruction.

​

Hengstler's I'm Better than a Rose and Oh are, at the level of technique (direct connotation of designer aesthetics) and content, examples of cynical laughter at art, at one's own self and at one's own obsessive search for uniqueness. "I want to be your icon! I'm better than everyone! Take me!" says Hengstler in her works. This declaration is simply a mockery of the enormous material noise of the contemporary world, where everything has a price, where all objects of reality are viewed as objects of consumption, and where the woman becomes such aprivileged object.

​

The female artist, reflecting on the attitude towards her as an object of consumption, tries to represent her objectivity by mocking it: "It's so bourgeois! Take me, if you can!"

Anatoly Osmolovsky

​

​

​

Я лучше чем роза

Работы Хэнгстлер - это прежде всего выбор и поиск новых технологий создания произведения. Каждая работа — демонстрация сложной техники изготовления и высокого качества. Если с одной стороны, мы можем констатировать движение в сторону отрицания художественности жеста (так, Бренер свои последние перформансы отказывается считать художественными продуктами, вся его работа направлена на уничтожение всего художественного в них) то, с другой, и эта тенденция форсирования художественности и качества.

«Уникальная ценность «подлинного» произведения искусства основывается на ритуале, в котором оно находило свое изначальное и первое применение». Действительно, вся логика современного искусства вела авторов к уничтожению художественности, к попытке растворить ритуальную составляющую искусства. Этот процесс, который не прерывался на протяжении последних ста лет, породил такие «нулевые» уровни искусства, как перформанс, объект, концепт, реди-мэйд. К логическому завершению этой «традиции» можно причислить А. Бренера и разрабатываемую им поэтику чистого жеста, не соотнесенную ни с искусством перформанса, ни с уголовным законодательством, т. е. расценивать как предельно аффектированную хулиганскую выходку.

Сама же реальность за пределами арт-процесса работает в направлении эстетизации быта, политического и бизнес пространств. Многочисленные дизайнерские, имиджмейкерские фирмы производят рекламу, политическую пропаганду, предметы бытового потребления как произведение искусства, лишая искусство его исключительной позиции. Ответом на этот вызов явилось искусство симуляционизма, которое более последовательно, чем поп-арт, стало поэтизировать (или профанировать) «хищные вещи века». Работы Х. Стейнбаха и Э. Биккертона репрезентировали именно этот процесс, пытаясь раствориться и потерять свое ритуальное основание методом максимального педалирования вещной визуальности.

В данный момент две эти взаимопротивоположные тенденции стерли границы между искусством и социальностью . Вся реальность превратилась в произведение искусства, даже выбор уникальной технологии изготовления не приводит к нахождению собственной уникальности. Ответом на такое положение вещей становятся смех и циничное ерничанье художника. Не поиск собственной уникальности, но симуляция этого поиска. Не уничтожение художественности, но симуляция этого уничтожения.

«Я лучше, чем роза», «Ой» - эти работы Хэнгстлер на уровне техники (прямая коннотация дизайнерской эстетики) и содержания, есть вариант циничного смеха над искусством и над самой собой, собственным синдромом навязчивого поиска уникальности. Я хочу быть вашей иконой! Я лучше всех! Возьми меня! — заявляет в своих работах Хенгстлер. И это заявление — не что иное, как передразнивание громадного вещного шума современного мира, где все имеет свою цену, где все объекты реальности рассматриваются, как предметы потребления и женщина становится одним из таких привилегированных объектов.

Художник женщина, рефлексируя отношение к себе как к объекту потребления, пытается репрезентировать свою объективность, высмеивая ее. Супербуржуазно! Возьми, если сможешь!

 Анатолий Осмоловский